Известный ученый в области земледелия - заслуженный деятель науки Российской Федерации, профессор, доктор сельскохозяйственных наук Константин Георгиевич Шульмейстер. Его уникальная судьба сложилась так, что начальное образование он получил при царе, став учителем, а известным ученым стал в первые десятилетия советской власти... Но…затем — арест, лагерь, десять лет по печально известной 58-й статье.

      К.Г. Шульмейстер уроженец с. Каменка Камышинского уезда Саратовской губернии, ( ныне Красноармейский район Саратовской области), из семьи хлебопашца. Село было немецкой колонией, куда предки Шульмейстера прибыли по зову императрицы Екатерины Великой в 1765 году после окончания Семилетней войны в германских государствах (ФРГ в то время еще не было). Гонимые нуждой, они нашли новый дом на левом берегу речки Иловля (у места впадения в нее речки Каменка). Девятилетний Константин поступил Камышинское реальное училище. Родители хотели дать ему приличное образование, и юноша 8 лет посвятил учебе в Камышине. В 1912 году он сдал экзамены на звание народного учителя. Два года учительствовал, но, накопив достаточную сумму денег, в 1913 году поступил на учебу в Московский сельскохозяйственный институт на агрономическое отделение (ныне – Российский государственный аграрный университет – МСХА им. К.А. Тимирязева. В летний период Константин должен был зарабатывать деньги на продолжение учебы. Поэтому в период полевых работ 1914 и 1915 гг. он работал нивелировщиком в изыскательских партиях, организованных Департаментом земледелия, в Нижнем Поволжье. Основной задачей этих экспедиций было изучение гидрологических условий в целях улучшения водоснабжения крестьянских хозяйств. Летом 1916 г. подрабатывал агротехником на Смоленской сельскохозяйственной опытной станции в селе Батищево – имении знаменитого ученого-агрохимика и публициста А.Н. Энгельгардта. На последнем году обучения, с 1 января 1917 г. К.Г. Шульмейстер был зачислен практикантом Департамента земледелия на селекционную станцию при институте. Этому поспособствовал заведующий кафедрой селекции профессор Д.Л. Рудзинский. Под его руководством выполнил дипломную работу на тему «Отзывчивость различных районированных сортов озимой пшеницы к переменной влажности почвы в отдельные периоды вегетации».

      На селекционной станции института научная жизнь била ключом – проводились так называемые чтения по теоретическим и практическим вопросам земледелия, растениеводства, селекции и семеноводства, в которых в обязательном порядке принимали участие не только все сотрудники станции от лаборанта до директора, но и ученые с других кафедр и подразделений. К.Г. Шульмейстер пишет: «На нас – молодое поколение – Вавилов производил неизгладимое впечатление страстной увлеченностью своими исследованиями, огромной работоспособностью и неутомимостью, начитанностью по вопросам общей биологии, генетики, селекции. В то же время он располагал к себе своих товарищей простотой обращения, доброжелательностью и неизменной светлой жизнерадостностью».

      В годы учебы Константин Георгиевич охотно посещал лекции выдающихся ученых того времени: профессоров А.Г. Дояренко, Д.Н. Прянишникова, Д.Л. Рудзинского, Е.А. Богданова, В.И. Эдельштейна, Н.С. Нестерова, А.Ф. Фортунатова. Общение с известными учеными произвели неизгладимое впечатление на любознательного студента и послужили основой формирования характера будущего исследователя и неутомимого экспериментатора. После сдачи государственного экзамена в 1918 году, он был утвержден в звании ученого агронома первого разряда.

      В конце июня 1918 г. Саратовский губернский земельный отдел обратился в МСХА (институт был уже переименован в академию) с просьбой порекомендовать агронома на должность заведующего Камышинским опытным полем. Выбор пал на Шульмейстера как уроженца тех мест. Гражданской войны была сопряжена с тяжелыми административно-хозяйственными обязанностями. На опытном поле не было никаких следов научной деятельности, само же оно не превышало 50 гектаров. Штат состоял из 8 человек, но не было ни одного научного работника.

      Первый год работы Шульмейстера в Камышине был очень тяжелым. 1920 и 1921 гг. ушли на восстановление разрушенного хозяйства: ремонт помещений, пополнение сельскохозяйственной техники, лабораторного оборудования и т.п. В это время Шульмейстеру по работе частенько приходилось бывать в Саратове, там он обязательно старался прийти в Саратовский государственный университет на кафедру к Н.И. Вавилову (тот с осени 1917 возглавил кафедру частного земледелия и селекции и оставался на ней до 1921 г.). Там же в Саратове, под руководством профессора Н.М. Тулайкова, началась многогранная научно-исследовательская деятельность.

      Возглавляя работу Камышинской опытного поля, К.Г. Шульмейстер занимался изучением агротехники зерновых, пропашных и бахчевых культур, испытывались новые сорта зерновых культур саратовской селекции. В 1923 году, при участии Н.И. Вавилова, на опытном поле был организован сортоиспытательный участок, на котором изучались сорта озимой, яровой пшеницы и кукурузы. Земельная площадь опытного поля была доведена до 350 га. Производство селекционных семян приносило прибыль, что позволило построить новое жилье, зернохранилище, служебные помещения, расширить штат научных работников и квалифицированных рабочих.

      Тогда начались публикации в местной и областной печати результатов исследований, привлекшие внимание научно - агрономической общественности не только региона, но и всей страны. Признавая заслуги опытного поля, в 1928 году оно было преобразовано в Камышинскую сельскохозяйственную опытную станцию, которую продолжал возглавлять К.Г. Шульмейстер.

      Под руководством К.Г. Шульмейстера Камышинская опытная станция свою научную работу проводила в тесном контакте с сельскохозяйственной практикой, организовав широкую сеть производственных опытных участков в крае. Это позволяло станции быстрее проверять выводы своих исследований, устанавливать экономическую эффективность новых приемов в земледелии и внедрять их в производство. Константин Георгиевич меньше всего был похож на кабинетного ученого, да и агрономическая наука не располагала к кабинетному уединению.

      В начале 1931 г. К.Г. Шульмейстер, по приглашению Саратовского сельскохозяйственного института, возглавил кафедру агротехники на факультете механизации и электрификации сельского хозяйства. Он читал лекции по земледелию и растениеводству. Одновременно Шульмейстер заведовал группой богарного земледелия во Всесоюзном институте зернового хозяйства (ВИЗХ), которым руководил Н.М. Тулайков. В январе 1935 г. решением ВАК за совокупность опубликованных работ ему было присвоено звание профессора, после чего он возглавил кафедру земледелия на агрономическом факультете Саратовского СХИ. С 1936 по 1938 гг. одновременно являлся заместителем директора института по учебной и научной работе. В это время работы К.Г. Шульмейстера приобретают широкую известность, а он сам становится одним из виднейших ученых Юго-Востока России. В 1933 г. он утверждается членом зерновой секции ВАСХНИЛ. В 1936 г. включается в состав членов экспертной комиссии ВАК по присуждению ученых степеней и званий по агрохимии, почвоведению и земледелию. С 1931 по 1938 гг. является консультантом Наркомзема по вопросам введения и освоения севооборота в колхозах и совхозах.

      В ночь на 20 июля 1938 г. К.Г. Шульмейстер был арестован органами НКВД по обвинению в участии в антисоветской террористической организации. Приговором Военного трибунала Приволжского военного округа 28 апреля 1939 г. К.Г. Шульмейстер осужден по клеветническому обвинению по статье 58 УК РСФСР и приговорен к смертной казни. Два месяца Константин Георгиевич провел в камере смертников Саратовской тюрьмы, ждал утверждения приговора Москвой.

Фотография из уголовного дела.

      Военная коллегия Верховного суда СССР заменила приговор лишением свободы сроком на 10 лет с поражением в правах на 5 лет после его отбытия и конфискацией имущества. В начале отбывания срока заключения будущий крупнейший ученый в области земледелия был направлен на земляные работы на оловянный прииск, но врачебная комиссия признала его, как дистрофика крайней степени, негодным к тяжелым земляным работам и отправила на сельскохозяйственные работы в подсобное хозяйство УСВИТЛ (Управление Северо-Восточным исправительно-трудовым лагерем). Здесь К.Г. Шульмейстер, находясь в заключении, проработал бригадиром полеводческой бригады из заключенных по выращиванию овощных культур до срока полной реабилитации в 1956 году. Производственную работу в бригаде сочетал, насколько это было возможно, с проведением полевых опытов по разработке приемов освоения целинных северных земель и повышению урожайности сельскохозяйственных культур в условиях короткого северного лета. В зимний период вел курсы по основам земледелия для агрономов и рабочих совхозов.

      Шульмейстер прожил на Севере до 1958 года. Даже когда с него сняли лживые обвинения, он продолжил заниматься выращиванием овощей в условиях крайне холодного климата. Волжанин стал первым, кто научно подошел к агротехнике: на возделываемых под его руководством участках росли картошка, капуста, свекла и лук. Итогом 18-летнего труда становится научный труд «Растениеводство Северо-Востока», изданной Магаданским книжным издательством в 1958 году. Это пособие стало настольным пособием для научных работников и производственников.

      По окончании десятилетнего срока заключения в лагере, 20 августа 1948 г., ему было объявлено, что решением Особого совещания он заочно приговорен к пожизненной ссылке в Магаданской области. Его выпустили из лагеря, предоставив право самостоятельного проживания в ближайшем населенном пункте. Поскольку Шульмейстер был очень ценным специалистом, за ним сохранили прежнюю должность. Там он проработал еще 8 лет, до 1956 г. При этом были выведены особо морозоустойчивые сорта овощных культур с коротким сроком вегетации. Шульмейстер стал признанным авторитетом не только для магаданских аграриев, но и для областного начальства, он постоянно консультировал местные земельные органы, принимал активное участие в ежегодных областных агрономических совещаниях. По представлению Магаданского областного выставочного комитета осенью 1955 г. К.Г. Шульмейстер был утвержден участником ВДНХ. За полученные высокие урожаев ему была вручена бронзовая медаль.

      По истечении десятилетнего срока Константин Георгиевич приобрел право участвовать в научно-производственных совещаниях, выступать в печати г. Магадана со статьями по узловым вопросам северного земледелия. После семнадцати лет пребывания в Магаданской области в 1955 году К.Г. Шульмейстер был реабилитирован и окончательно оправдан в 1956 году.

      В марте 1956 г. ВАК СССР восстановила его в ученом звании профессора. В июле 1956 г. магаданское областное руководство предложило Шульмейстеру должность начальника отдела науки и пропаганды в областном управлении сельского хозяйства и просило обобщить результаты работы научно-исследовательских учреждений и его собственный семнадцатилетний опыт агрономической работы в условиях вечной мерзлоты. Порученное ему дело Шульмейстер, как обычно, выполнил с присущей ему тщательностью – обобщающая сводка результатов работы была оформлена в виде монографии «Растениеводство Северо-Востока», изданной Магаданским книжным издательством в 1958 г. В августе 1957 г. исполком Магаданского облсовета наградил К.Г. Шульмейстера почетной грамотой «За долголетнюю и безупречную службу на Дальнем Севере». В личном архиве он бережно хранил подаренную ему книгу воспоминаний первого секретаря Магаданского обкома КПСС П.Я. Афанасьева, где были такие строки: «Пионерами сельского хозяйства Крайнего Севера были замечательные специалисты, люди смелого поиска [в их числе назван К.Г. Шульмейстер]. Трудящиеся Магаданской области благодарны им, высоко ценят их самоотверженный труд, их творческий поиск, позволивший сделать плодородной скованную мерзлотой землю».

      В 1957 году К.Г. Шульмейстер соединился со своей семьей (женой и двумя дочерями) после почти двадцатилетнего вынужденного перерыва. В 1958 году ему была предложена должность заведующего кафедрой общего земледелия Красноярского СХИ. По окончании двухлетнего пребывания в Восточной Сибири возник вопрос о перемене места жительства.

      В 1960 г. он переехал в Сталинград (с 1961 г. – Волгоград), где он с 1 сентября 1960 г. и до последнего дня жизни 7 января 1996 г., бессменно проработал вначале профессором, с 1977 г. профессором-консультантом кафедры общего и орошаемого земледелия Волгоградского СХИ (позже Волгоградской ГСХА, ныне Волгоградский ГАУ). К.Г. Шульмейстер читал лекции по земледелию и методике полевого опыта, лекции на факультете повышения квалификации преподавателей сельхозтехникумов, имел аспирантов, около 50 раз выступал в качестве официального оппонента на защитах докторских и кандидатских диссертаций в ученых советах различных сельскохозяйственных вузов. В 1964 г. К.Г. Шульмейстер защитил докторскую диссертацию на тему «Вопросы сухого земледелия в зоне каштановых почв Нижнего Поволжья». В 1965 г. был введен в состав секции земледелия ВАСХНИЛ. С 1965 по 1976 гг. был рецензентом ВАК по кандидатским и докторским диссертациям в области сельскохозяйственных наук. Он принимал активное участие в агрономической жизни Волгоградской области: разрабатывал рекомендации по проведению полевых работ в колхозах и совхозах, периодически выезжал в хозяйства области для проверки эффективности агротехнических мероприятий. Неоднократно направлял докладные записки в обком и облисполком по актуальным вопросам сельского хозяйства. В 1966 г. Константин Георгиевич был награжден орденом «Знак почета», а в 1977 г. – орденом Трудового Красного знамени. В 1977 г., в возрасте 82 лет, перешел на положение профессора-консультанта при кафедре общего и орошаемого земледелия Волгоградского СХИ, продолжая научную деятельность.

      Взывая в памяти воспоминания о К.Г. Шульмейстере, общении с ним, по прохождении все большего периода времени, все более убеждаемся, что это был незаурядный человек, которого можно и следует поставить в один ряд с выдающимися учеными и гениальными людьми отечественной науки. Прежде всего, поражала его неуемная энергия и тяга к познанию, жизненный оптимизм и природная интеллигентность, морально-нравственная устойчивость и принципиальность. Это был лидер по натуре, призванию, отношению к жизни. Таким он оставался до последних дней. О К.Г Шульмейстере написано и сказано немало его соратниками, учениками, близко знакомыми. Писать о Константине Георгиевиче не просто, но и, одновременно, достаточно легко. Трудно, потому что есть опасение очередной раз повторить избитые, трафаретные фразы, мысли и суждения. Легко, в силу того, что всегда есть потребность еще, и еще раз высказать в его адрес слова благодарности и восхищения. Константин Георгиевич отличался скромностью и доброжелательностью. Он не любил лести, славословия. К окружающим, независимо от возраста, занимаемой должности и общественного статуса, относился искренне и уважительно, всегда общался на равных. Вспоминается случай, когда на его чествовании по случаю столетнего юбилея, проректор Волгоградской госельхозакадемии выразил сожаление, что заслуги ученого не достаточно полно и объективно оценены, по крайне мере, звание академика или член-корреспондента РАСХН, он вполне достоин и заслужил. На что Константин Георгиевич без всякого самолюбования и внешней рисовки заметил: «Я вполне доволен тем, что есть. Самое главное, что я всегда окружен близкими товарищами и единомышленниками, с которыми мне хочется делиться своим опытом и знаниями. Они понимают и поддерживают меня, дают новый жизненный импульс, я ощущаю свою полезность, несмотря на преклонный возраст».

      По поводу празднования столетия со дня рождения стоит сказать особо. 30 апреля 1995 года, в кругу многочисленных коллег, учеников, гостей, близких друзей и родных, праздновал столетний юбилей профессор К.Г. Шульмейстер, известный ученый, патриарх отечественного земледелия, убеленный сединами мудрости и жизненных невзгод. Это было фантастично и труднодоступно для понимания и осмысления. Здесь важен не только факт редкого для нашей страны долголетия, но и то, что вековой юбилей отмечал замечательный и удивительный человек, навсегда оставивший глубокий след в наших сердцах и судьбах! Константин Георгиевич был, как всегда, безукоризнен: спокоен, доброжелателен, вежлив, аккуратен, светился внутренней добротой и чистотой, очередной раз, поражая окружающих ясностью и четкостью мыслей, абсолютной памятью на прошлые события.

      Несомненно, то, что Константин Георгиевич учился у таких людей, а также работал вместе с ними, отложило отпечаток на его воспитание и становление как большого, маститого научного работника, перенявшего у своих учителей лучшие качества отечественного ученого – интеллигента.

      Заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор сельскохозяйственных наук профессор Константин Георгиевич Шульмейстер прожил 101 год. Но и в 100 лет он выходил к студентам и читал им лекции. При этом легко вспоминал о том, как начиналась агротехническая наука в Поволжье, как сюда приезжал Вавилов...

      Неизгладимое впечатление на многих производило личное, близкое общение с Учителем. Он часто и подолгу беседовал со своими аспирантами и соискателями. Эти встречи были насыщенными и запоминающимися, поскольку каждое общение обогащало новыми знаниями, неизгладимыми впечатлениями, настраивали на активную работу. Особенно важное внимание К.Г. Шульмейстер уделял воспитанию у учеников необходимости постоянного изучения научной литературы. Он рекомендовал целый перечень источников, где были работы классиков земледелия, современные источники, журналы, газеты, научные сборники.

      Хочется особо подчеркнуть вдохновенное, возвышенное отношение Константина Георгиевича к книгам. Он часто повторял: «Чем больше я живу, тем больше убеждаюсь, как мало я знаю. Поэтому решил для себя и советую другим постоянно работать с литературой, узнавать новое, неизведанное, вести конспекты прочитанного». Любовь к книге он старался передать своим коллегам и ученикам. Мы часто обсуждали прочитанные публикации. Ученый спрашивал мнение о содержании, делился своими впечатлениями, пояснял и дополнял смысл прочитанного. К.Г. Шульмейстер был заботливым и чутким наставником, отличался завидной выдержкой и корректностью. Но, вместе с тем, мог строго спросить, и открыто выразить свое неудовольствие.

      Основное направление научной работы: К.Г. Шульмейстера отражено в названии главного труда его жизни – монографии «Борьба с засухой и урожай», изданной в 1975, дополненной и переизданной в 1988 годах. Здесь и подобных работах ученый анализирует многолетний опыт ведения сельскохозяйственного производства в засушливых регионах страны. Он являлся одним из разработчиков и участников составления систем земледелия для засушливых областей Поволжья, Урала и Северного Казахстана. Эти системы действуют, и до сей поры. Значителен его вклад в совершенствование структуры посевных площадей и построение полевых, кормовых и специальных севооборотов. Особое значение К.Г. Шульмейстер придавал агротехнической роли чистых паров в накоплении и сохранении почвенной влаги. Он настаивал на достаточно высоком удельном весе чистых паров в полевых севооборотах (достигающих 20-25 процентов), за что неоднократно подвергался критике, особенно со стороны руководящих государственных и партийных чиновников. Большое внимание Константин Георгиевич уделял правильным системам основной, предпосевной и послепосевной обработки почвы, уходу за парами. Велика его заслуга в решении вопросов сохранения и повышения плодородия зональных почв за счет принципов биологизации и экологизации земледелия. Особую заботу ученого вызывала проблема защиты почв от водной и ветровой эрозии. Он явился одним из инициаторов внедрения в Поволжье почвозащитной системы земледелия с использованием безотвальных обработок, расширением применения кулисных паров, обустройством территории в плане создания и эффективного использования сети лесных полос, отвода избытка влаги на склоновых землях, расширения посева многолетних трав. К.Г. Шульмейстер всегда был заинтересован в увеличении ассортимента выращиваемых полевых культур, выведении засухоустойчивых сортов и гибридов. Многие положения и выводы, вытекающие из научного наследия К.Г. Шульмейстера, были и остаются востребованными, по некоторым моментам он опередил время и предвосхитил развитие событий.

Обложка монографии «Борьба с засухой и урожай»

      Глава администрации Волгоградской области Иван Шабунин ещё в прошлом веке отмечал: : «Профессор Константин Георгиевич Шульмейстер всем своим богатым научным и производственным опытом убедительно показал, что в земледелии засушливых регионов Юго-Востока России главенствующее значение принадлежит научно обоснованным системам сухого земледелия, которые позволяют наиболее полно и продуктивно использовать геоклиматические и природные ресурсы с ограниченными водными ресурсами, предохраняя и защищая окружающую среду». Профессор К.Г. Шульмейстер оставил достойное и солидное научное наследие. Им опубликовано около 200 печатных работ, в т. ч. 7 книг и 8 брошюр. Константин Георгиевич подготовил более 30 кандидатов наук, он был консультантам по трем докторским диссертациям. В память о К.Г. Шульмейстере в г Волгограде установлена мемориальная доска на доме, в котором в последние годы проживал ученый, в его честь оборудована и функционирует учебная аудитория на кафедре земледелия и агрохимии, лучшие студенты награждаются стипендией его имени.

      Свой жизненный путь в науке ученый представил в предисловии к своему собранию сочинений такими словами: «Оценивая пережитое, свой нелегкий путь в науку, прихожу к выводу: да, к своему несчастью, я принадлежу к той категории интеллигенции, которой довелось испытать все виды репрессий сталинского режима. Еще более горькая участь постигла моих учителей Н.И. Вавилова, А.Г. Дояренко, Н.М. Тулайкова, Р.Э. Давида, Г.К. Мейстера. Тем не менее, я благодарен судьбе, которая подарила мне счастье работать с такими людьми, ставшими моими учителями и помогшими добиться своей цели».

А.И. Беленков,
профессор кафедры земледелия и МОД
РГАУ – МСХА имени К.А. Тимирязева

      Он известен среди биологов как автор единственной, но классической монографии. В конце 1930-х годов, спустя годы после выхода ее в свет и гибели Н. П. Авдулова в застенках НКВД, в ВИР продолжали приходить письма с просьбой выслать эту удивительную работу.
Николай Павлович родился 11 (23) июля 1898 г. в Полтаве. Его отец, Павел Владимирович, инженер путей сообщения, был потомком древнего, к тому времени обедневшего, дворянского рода. Свободное владение иностранными языками, знание музыки и литературы Н. П. Авдулов получил в семье. Этому во многом способствовала его мать, Анна Львовна. Николай с детства хорошо играл на рояле и сам сочинял музыку, рисовал, несмотря на то, что еще в ранней юности после ряда сложных операций у него были удалены хрусталики глаз, и он мог видеть только в специальных очках, без которых был почти слепым.

      По роду службы отца семье приходилось часто переезжать с места на место. Поэтому Николай, поступив в 1909 г. в реальное училище в Астрахани, продолжил образование в Одессе, а закончил его в Петрограде в 1917 г. В том же году он поступил на сельскохозяйственный факультет Политехнического института в Киеве. Очень скоро проявил интерес и способности к научной деятельности и уже в 1918–1919 гг. начал заниматься исследовательской работой у Г. А. Левитского, который читал в институте курс морфологии и систематики растений. Под его руководством Н. П. Авдулов выполнил исследование «Гетеростилия у куколя», но работа осталась неопубликованной.

      Одновременно с учебой Николай Павлович служил чернорабочим на лесопильном заводе, а по окончании второго курса из-за материальных трудностей был вынужден оставить институт и уехать в Гудауте (Абхазия), в бывшее имение семьи, куда переехали его родители. Здесь он сначала устроился рабочим в Первую гудаутскую трудовую сельскохозяйственную артель, затем служил в разных советских учреждениях – заведовал библиотекой ревкома, был делопроизводителем уголовного розыска и т. д.

      Стремясь продолжить образование, Николай Павлович в 1923 г. по направлению Наркомзема поступил на лесохозяйственный факультет Московского лесотехнического института. В институте увлекся изучением лишайников, которое проводил под руководством Н. Ф. Слудского, вследствие чего, как он писал в автобиографии, «мало уделял внимания учебе и через год был исключен за неуспеваемость». Это совпало с серьезной болезнью отца, и он был вынужден опять поступить на службу, чтобы материально поддержать семью. В 1923–1925 гг. был статистиком в Центральном статистическом управлении, а затем счетоводом в производственном бюро Института народного хозяйства.

      В ноябре 1925 г. произошло событие, перевернувшее всю его последующую жизнь: он получил приглашение от переехавшего в Ленинград Г. А. Левитского работать в Отделе прикладной ботаники Государственного института опытной агрономии (ГИОА). Здесь в 1925–1927 гг. Николай Павлович состоял лаборантом, затем (1927 г.) был назначен ассистентом и в 1928 г. – старшим ассистентом. В 1929 г. он перешел на ту же должность во Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур, где цитологической работой руководил также Г. А. Левитский.

      По инициативе Григория Андреевича в 1926–1931 гг. Н. П. Авдулов выполнил кариосистематическое исследование семейства злаков. Этот труд, опубликованный в 1931 г., был отмечен первой премией на конкурсе Главнауки.

      Работу в ВИР с 1931 г. Николай Павлович совмещал с чтением курса морфологии и систематики растений в Ленинградском сельскохозяйственном институте.

      В марте 1932 г. по ложному обвинению он был арестован8 и три года провел на строительстве Беломорканала. В семье его сына, Андрея Николаевича, хранится полтора десятка рисунков той поры, выполненных цветными карандашами: природа, пустые улицы поселка, слепые окна домов. «Дело» по обвинению Н. П. Авдулова было пересмотрено в 1957 г. и прекращено «за отсутствием состава преступления».

      После освобождения в мае 1935 г. Николай Павлович был принят ученым специалистом в лабораторию цитологии Саратовской селекционной опытной станции, а с 1 сентября совмещал работу с чтением лекций по систематике растений на биологическом факультете Саратовского университета. В 1936 г. без защиты диссертации ему почти одновременно были присвоены степени кандидата биологических и сельскохозяйственных наук. В том же году в ученом совете Ботанического института АН СССР – при оппонентах Г. А. Левитском и Р. Ю. Рожевице – он защитил докторскую диссертацию по теме своей монографии (1931) и вскоре принял по совместительству заведование кафедрой ботаники в Сельскохозяйственном институте в г. Энгельсе. В апреле 1937 г. он оставил работу на Саратовской селекционной опытной станции и перешел на постоянную работу в университет, где для него была организована кафедра морфологии и систематики растений, выделившаяся из кафедры геоботаники.

Николай Авдулов в своем рабочем кабинете у микроскопа

      В декабре 1937 г. он вновь арестован и уже навсегда потерян для науки и близких. В справке, полученной его родными многие годы спустя, сообщалось, что Н. П. Авдулов якобы «за участие в иверсионно-террористической организации (статьи 58-7, 58-8, 58-11 УК РСФСР) постановлением Военной коллегии от 20 мая 1938 г. был приговорен к расстрелу»9. Приговор отменен в 1957 г. Из справки Военной коллегии Верховного суда Российской Федерации от 24 декабря 1992 г. (№ 4н-01524/57). Хранится в семейном архиве А. Н. Авдулова. G. L. Stebbins. Cytogenetics and evolution of the grass family // Amer. Journ. Bot. 1956. Vol. 43, N 10. P. 890–905.

      Вся научная деятельность Николая Павловича, начиная с лаборанта и кончая профессором университета, продолжалась в общей сложности около семи лет. Вместе с тем выдающиеся способности и поразительное трудолюбие позволили ему в короткий срок осуществить колоссальную по масштабу и значению работу.

      Его монография «Кариосистематическое исследование семейства злаков», в основу которой были положены методические и теоретические разработки лаборатории цитологии ВИР, отличалась критическим подходом к классическим трудам по систематике, глубоким анализом огромного нового фактического материала. В ней Николай Павлович приходит к необходимости радикальной перестройки всей системы злаков, к пересмотру большей части триб и к новым представлениям о филогенезе внутри этой системы.

Обложка труда Авдулова "Карио-систематическое исследование семейства злаков"

      Уже вскоре после выхода в свет работа получила признание систематиков как в нашей стране, так и за рубежом. На ее поистине революционное значение указал американский цитосистематик Г. Стеббинс. Он писал: «В 1931 году появилась первая важная работа по цитологии злаков – монументальный научный труд русского цитолога Авдулова. Он обнаружил, что если классифицировать злаки на основании числа и размеров хромосом, то построенная таким образом система будет поразительно сходна с системой, основанной на анатомии и гистологии, и совершенно отличается от традиционной системы, основанной на признаках соцветия... Перестройка родов и триб, предложенная Авдуловым, подтверждается почти всеми признаками, которые мы можем изучить, и поэтому лучше отражает генетические и эволюционные отношения, чем традиционная система»10.

      Кроме основополагающего значения этого труда для систематики и филогении злаков в нем содержится ряд важных заключений по общим проблемам эволюции: проанализирована взаимосвязь кариотипических признаков с географическим распространением родов, рассматриваются вопросы о месте и роли полиплоидии в эволюции, о происхождении крупнохромосомных групп растений и прогрессивности эволюционного процесса. Труд Николая Павловича является ярким образцом монографического стиля исследований института Н. И. Вавилова и прекрасным примером одного из важнейших этапов цитогенетического изучения растений.

      Основные идеи и принципы Н. П. Авдулова по систематике и эволюции получили отражение во всех последующих работах по систематике злаков (Hubbart, 1934, 1948; Prat, 1936, 1960; Рожевиц, 1937, 1945; De Wet, 1954; Stebbins, 1959; Tateoka, 1958; Bowden, 1963, и др.). Однако в нашей стране после разгрома генетической школы такого рода исследования были прекращены.

      В Саратове в 1935–1937 гг. Николай Павлович продолжил свои работы по цитологии кукурузы, африканского проса, нута, а также перешел к изучению гибридов при близких и отдаленных скрещиваниях. Все его работы отличались изящностью методики, тонкостью наблюдения и зарисовок. Он иногда в шутку говорил: «Отсутствующие у меня хрусталики заменяются с успехом оптическими приборами, благодаря чему я в микроскоп и лупу вижу лучше людей с нормальными глазами. Этим отчасти объясняется и выбор моей узкой специальности – цитология». Николай Павлович формально не имел высшего образования, но он был человеком высокой культуры; свободно владея немецким, французским и английским языками, был всегда в курсе новейших исследований зарубежных ученых в области ботаники, цитологии и генетики.

      Его лекции не имели внешних эффектов, но были интересными и глубокими по научному содержанию. Свои курсы морфологии и систематики растений он строил на основе эволюционного принципа: не только приводил описание органов, но и показывал их генезис; при характеристике типов и семейств рассматривал возможные пути их эволюции и филогенетические связи. В лекциях не избегал дискуссионных вопросов, что оживляло их, делало творческими и заставляло слушателей думать вместе с лектором.

      В личной жизни и в общении с сотрудниками, имея мягкий характер, Николай Павлович был скромен и даже застенчив, но обладал какой-то особой притягательной силой. Мужественно и без жалоб переносил он все тяготы и невзгоды жизни, находя опору и поддержку у жены и друга, Екатерины Мечиславовны.

      Беззаветно преданный науке, полный творческих замыслов, спокойный и невозмутимый, всегда доброжелательный, уверенный в торжестве справедливости и прогресса – таким остался Николай Павлович Авдулов в памяти тех, кто близко знал его.

Т. К. Лассан, Л. И. Абрамова